Две славы старшины Букина

Одной из главных сенсаций Паралимпиады-2008 в Пекине стало выступление сборной России по волейболу сидя. В числе новоиспечённых бронзовых призёров, спустя несколько дней после финала принятых в Кремле Президентом России Дмитрием Медведевым, стал 41-летний екатеринбуржец Танаткан Букин. Свой долгий путь к медали он начал два с лишним десятка лет назад — в горах истекающего кровью Афганистана…

С ведущим игроком клуба «Родник» и сборной России Букиным я встретился незадолго до нового 2009 года, оторвав бывшего старшину-разведчика от сбора вещей для поездки на очередной волейбольный турнир.

Китайцы нас недооценили

— При обилии спортивных наград звёздным часом для вас стала Паралимпиада в Пекине. Я прав?

— По-моему, ответ на ваш вопрос и не требуется. Паралимпиада, безусловно, стала лучшим для нашей команды турниром. В Пекине мы поднялись на высоту, о которой до сентября 2008-го могли только мечтать!

— Что ещё, кроме собственно финала и пьедестала, вам понравилось на крупнейших соревнованиях четырёхлетия?

— Прошло уже несколько месяцев, но я до сих пор не могу забыть фантастическое госте-приимство хозяев Игр. К нам китайцы относились не просто как к спортсменам-инвалидам, а как, наверное, персонал пятизвёздочного отеля относится к очередному заезжему миллиардеру — пылинки сдували! Не было абсолютно никаких проблем ни с питанием, ни с залами, ни с восстановлением, ни с такой, казалось бы, мелочью, как стирка и сушка формы после матчей и даже тренировок. Закончив играть, мы просто складывали майки и шорты в специальные разноцветные сетки, а через 12 часов получали их чистыми и выглаженными.

— Свой самый яркий матч сборная России провела с Египтом, победив в котором, завоевала бронзу?

— По накалу борьбы на площадке — безусловно. А вот по степени важности я бы выделил, скорее, самую первую игру турнира — с Китаем. Мы превзошли хозяев в желании победить, в характере. Возможно, я и ошибаюсь, но мне показалось, что китайцы нас всё же недооценили. А когда хозяева поняли, что россияне не столь слабы, как они поначалу представляли, и бросились в погоню, было уже поздно.

На очереди — зимние Игры

— Судя по тому, что и спустя три месяца после Игр вы продолжаете активно тренироваться, заканчивать свою спортивную карьеру явно не собираетесь?

— Не собираюсь. Во-первых, есть очень большое желание поехать на Паралимпиаду-2012 в Лондон. А во-вторых, хочу всё- таки принять участие ещё и в зимних Играх — пробежать олимпийскую трассу на любимых с детства лыжах.

— Что, уже начали готовиться к Ванкуверу-2010 и Сочи-2014?

— Начал, без шуток. И не столько из-за собственных спортивных амбиций, сколько из желания привить вкус к лыжам и здоровому образу жизни своим детям — дочери Бахытгуль и сыну Арману. Забавно, но первые лыжи достались мне недавно совершенно бесплатно: нашел возле гаража кем-то, видимо, выброшенные старые «деревяшки». На них сейчас и катаюсь.

— Как решаете очень серьёзную проблему с протезом?

— Пока что приспособил обычную деревянную палку. Специальный протез, позволяющий не чувствовать во время бега отсутствие конечности, можно получить только в том случае, если начну заниматься лыжным спортом официально. Насколько я знаю, подобные протезы для лыжников-ампутантов делают в Башкортостане.

— А я слышал, что у вас не так давно появилась и другая возможность стать участником зимней Паралимпиады. Правда ли, что ваш тренер Виктор Дьяков пытается создать в «Роднике» ещё и хоккейную команду?

— Действительно, такой проект существует. Более того, мы даже приступили к хоккейным тренировкам в зале: учимся держать клюшки, отрабатываем кистевые броски, швыряем мячи.

— А когда намереваетесь выйти на лёд?

— Основной трудностью является отсутствие в Екатеринбурге специальных коньков, выпускают которые только в Канаде. Думаю, на первых порах нам вполне хватило бы всего двух или трёх пар — в качестве опытных образцов и тренажёров. А потом можно было бы открыть производство таких коньков и в Екатеринбурге, благо, мастера обувного дела у нас имеются. Тем более, что производимые на фабрике стандартные коньки вообще-то могут и не подойти. Нам, скорее, нужны изготовленные индивидуально, штучного производства.

— Между прочим, Танаткан, четыре года назад вы ведь получили в Москве ещё одну спортивную награду — именно «штучного» производства!

— Совершенно верно, получил. В 2004 году меня признали лауреатом второй по счёту Национальной спортивной премии «Слава» в номинации «Преодоление». На мой взгляд, эта высокая и очень красивая, в виде лаврового венка, спортивная награда, вполне может быть приравнена к боевому ордену Славы.

— Не припомните, кстати, какие именно соревнования выиграли в 2004-м волейболист Букин и его теперь уже знаменитый на весь мир «Родник»?

— Мы четвёртый раз подряд стали чемпионами России.

Ветеринар со «спортивным» уклоном

— Танаткан, правильно ли будет написать, что Букин — самый титулованный спортсмен из числа тех уроженцев Советского Союза, кому выпала доля служить и воевать в Афганистане? Лично я, например, сумел вспомнить только троих профессиональных спортсменов-«афганцев» — футболистов Александра Домашевича (брестское и минское «Динамо»), Сергея Кузнецова (ижевский «Зенит» и паралимпийская сборная России), и хоккеиста Дмитрия Гагарина (свердловский «Луч» и орский «Южный Урал»). Вы знакомы с кем-то из них?

— К сожалению, нет. Как и с другими спортсменами-«однополчанами», которых видел только на телеэкране. Один из них, потерявший в Афгане обе ноги, очень серьёзно увлекался альпинизмом, не раз ходил в высокогорные экспедиции. Другой парень-«афганец» когда-то успешно занимался пауэрлифтингом, жал штангу лёжа. Поскольку всем нам сейчас уже за 40, вполне вероятно, что я действительно являюсь единственным «афганцем», входящим в состав сборной России. Во всяком случае, на Паралимпиаде в Китае таковых, кроме меня, точно не было, я специально узнавал. Не было не только в российской, но и в других командах из бывшего СССР.

— В разведроту ВДВ, не имея серьезной спортивной закалки, попасть в 80-е было просто нереально. Из какой же спортивной секции или школы пришёл в военкомат 19-летний призывник Танаткан Букин?

— Была и спортивная секция, не скрою. Хотя начал я в ней заниматься довольно поздно, только после поступления на ветеринарное отделение Курганского сельскохозяйственного техникума. Наш областной центр всегда славился неплохой школой спортивной борьбы, особенно самбо и дзюдо, которыми я в техникуме и увлёкся. И за три с половиной года учёбы достиг звания кандидата в мастера спорта.

— Более чем неплохо для человека, увлёкшегося спортом только в 15-летнем возрасте!

— Нет, в 15 лет я впервые пришёл именно в настоящую секцию. А вообще спортом начал заниматься задолго до переезда в Курган, ещё в школе. Летом бегал кроссы и марафоны, зимой гонял на лыжах. Приобрёл со временем такие бесценные для солдата качества, как выносливость, терпение и работоспособность. А увлечение биатлоном помогло научиться хорошо стрелять, по крайней мере, по неподвижной цели.

У меня 15 «побратимов»!

— О том, что будете служить именно в Афганистане, знали заранее?

— Уверен, что в «афганскую» команду, в «учебку» Кушкинского отдельного разведбата, попал совсем не случайно, нас целенаправленно готовили именно к участию в войне. Между прочим, первоначально в неё были отобраны по сто парней-спортсменов из разных областей России, в том числе из Курганской, Челябинской и Пермской. Но после различных проверок и тестов из них оставили только примерно по два десятка человек.

Собираться на войну мы начали 1 августа, а на следующий день — аккурат в День ВДВ — высадились в Афганистане. Примечательно, что непосредственно по десантным подразделениям нас, выпускников Кушкинской «учебки», лично распределял легендарный уже тогда Герой Советского Союза Руслан Аушев.

— «Распределением» остались довольны?

— Вполне, ведь вместе со мной в разведроту 180-го отдельного горнострелкового полка попали ещё полтора десятка парней нашего призыва. Мы, кстати, так все вместе и служили, до самого дембеля. А впоследствии заняли почти все должности в штатном расписании младшего командного состава роты.

— Кем, в частности, стал разведчик Букин?

— У меня была старшинская должность — ротный санинструктор. Хотя в военном билете необходимую запись никто почему-то так и не сделал, по документам я как стал после «учебки» ефрейтором, так им и уволился.

— Могли бы после дембеля звание оформить, задним числом.

— Не посчитал нужным. Больше всяких званий всегда ценил уважение ребят, его одними лычками не завоюешь, за деньги не купишь.

— Сколько боевых выходов и операций оказалось на счету де-факто старшины Букина?

— Свыше двух десятков. Один из самых памятных — участие в выводе наших полков из Алихеля. Мало того, что воевать пришлось в очень сложных условиях гористой местности и в обширной «зелёнке», где из-за любого дерева или кустарника могла вылететь пуля или граната, так нам ещё и противостояла практически регулярная армия «духов». Не какие-то оборванные и малообученные партизаны-моджахеды, как в самом начале войны, а прекрасно вооружённые и подготовленные пакистанскими и прочими зарубежными инструкторами, шикарно оснащённые профи. За каждый точный выстрел по «шурави» они получали деньги, для нас тогда просто немыслимые. Не понаслышке я знаком и с Салангом, и с Кандагаром, и с Гардезом, а в Пандшерском ущелье и вовсе был два раза. Причём, что хочу отметить особо, серьёзных потерь наша рота, благодаря очень грамотным офицерам и хорошо обученным солдатам, не понесла.

— Со своими командирами впоследствии встречались?

— Переписываемся. Мой командир взвода сейчас живет на Украине, а ротный — в Калининграде.

— Увы, но один из боёв для вас стал последним задолго до увольнения в запас и возвращения домой. Вы хорошо запомнили этот день, что тогда произошло?

— Поздней осенью 1987 года мы находились в Гардезе, принимали участие в знаменитой «Магистрали». Для многих, в том числе и для меня, это была, скорее всего, финальная операция. Весной мы должны были уходить на дембель, и потихоньку начинали подготовку к встрече неписанного солдатского праздника…

— Под названием «Сто дней до приказа»?

— Именно его, долгожданного. Помню, что перед выездом некоторые мои сослуживцы даже решили специально побриться, чтобы встретить праздник в более или менее приличном виде. В задачу нашей роты входил захват господствующих над укрепрайоном высот и обеспечение беспрепятственного продвижения через перевал основных сил. И в принципе, мы с ней справились, не сумев до конца обезопасить самих себя только от закопанных в землю душманских «подарков» — противопехотных мин. И во время броска к самой высокой точке, через открытое место, к тому же активно простреливаемое пулемётчиком, я на одну из мин и наступил. Взрывом оторвало только небольшую часть левой ноги, примерно до голени. Но пока ребята тащили меня в укрытие, раздался второй взрыв. В результате поврежденная нога пострадала вновь — на сей раз уже гораздо выше колена…

— А говорят, что в одну и ту же воронку бомба дважды не попадает…

— Вероятно, мой случай — исключение из правил. Потом был медсанбат в Гардезе, где спасли меня не только врачи и санитары, но и ребята из местной разведроты, добровольно сдавшие несколько литров крови. Как я узнал позднее, в мои жилы влили кровь сразу пятнадцати незнакомых прежде десантников.

Затем меня переправили на вертолёте в Кабул, где сделали основную операцию по ампутации того, что осталось от ноги. А ещё через месяц, в самый канун 1988 года, перевезли в Союз, в ташкентский госпиталь.

— Как мы уже выяснили, сержантских лычек вы так и не дождались. А государственных наград?

— За бой на перевале награждён орденом Красной Звезды, а ещё раньше — медалью «За отвагу».

— Самой уважаемой в солдатских кругах!

— Помимо их, в своё время получил от Родины почётный знак ЦК ВЛКСМ «Воинская доблесть», медаль «От благодарного афганского народа» и ещё несколько менее значимых наград.

Вода «Родника» — живая вода!

— Выписавшись из госпиталя, в родную деревню вы так и не вернулись?

— Да. Понял, что с одной ногой, в деревне, особенно зимой, будет жить не слишком комфортно. И пока лежал в Свердловске, в 354-м окружном военном госпитале, решил получить высшее образование. В том же 88-м поступил на судебно-прокурорский факультет Свердловского юридического института, а через пять лет защитил диплом. На втором курсе вуза женился на девушке по имени Алтын, на третьем мы переехали с ней в новую квартиру. 17 лет назад у нас родилась дочь Бахытгуль (по-казахски — «Цветок счастья»), а еще через четыре года появился на свет ее младший брат Арман («Мечта»).

— А как бывший ветеринар, десантник и дипломированный юрист оказался в «Роднике»?

— Совершенно случайно, после посещения одного из городских рынков.

— ?!

— В 99-м я, ещё на костылях, приехал на рынок за запчастями для автомашины, торговал которыми, как оказалось, мой будущий одноклубник Дмитрий Гордиенко. Мы разговорились, и он, узнав о том, что я когда-то занимался волейболом, пригласил поближе познакомиться с «сидячей» разновидностью игры и с командой, которой тогда остро требовались новые игроки.

— Быстро освоились на непривычной площадке?

— Быстро, за что огромное спасибо тренеру и ребятам из команды — Сергею Якунину, Дмитрию Гордиенко и другим. Всего через год я поехал в Омск на чемпионат России, где выиграл первую спортивную медаль. Правда, не совсем заслуженную (улыбается).

— Это ещё почему?

— Вообще-то «Родник» занял тогда только четвёртое место. Но из-за того, что стоявшая выше команда Москвы была дисквалифицирована, бронзу отдали нам. Но уже следующий чемпионат страны, 2001 года, мы закончили на первом месте, которое с тех пор никому не отдаём.

— Очень обрадовались первому золоту?

— Не то слово! Особенно потому, что несколько опрометчиво рассчитывали на официальное признание наших очевидных заслуг.

— Ошиблись в расчётах?

— Поторопились. Первые, и очень небольшие деньги мы стали получать благодаря Дьякову и руководителю клуба «Родник» Людмиле Семёнкиной только четыре года назад. До 2004-го выступали в основном из любви к спорту. Притом, что долгое время играли фактически без замен, одной шестёркой.

Наша армия сражалась честно

— Где и как собираетесь отмечать священный для всех, кто прошел Афганистан, день 15 февраля?

— По всей видимости, дома, семьёй. Наша команда незадолго до этого как раз вернётся с тренировочно-оздоровительного сбора в подмосковном санатории «Русь».

— В Екатеринбурге встретили кого-нибудь из бывших сослуживцев?

— К сожалению, именно свердловчан в наш батальон в апреле 86-го почему-то и не призвали. Впрочем, кое-кого из екатеринбургских «афганцев» я хорошо знаю. Как оказалось, одним из тех пятнадцати парней-доноров, 21 год назад спасших мне в Гардезе жизнь, был и нынешний руководитель городского Союза ветеранов Афганистана Эдуард Вербецкий — мой вечный брат по крови.

— Извините, Танаткан, а у вас никогда не появлялось желание вновь, спустя два десятка лет, побывать в Афганистане?

— Возникало, и не раз. Надеюсь, что когда-нибудь оно обязательно сбудется.

— Не опасаетесь возможной негативной реакции на приезд «шурави» со стороны потомков тех, с кем вы тогда воевали?

— Не опасаюсь, наша война уже давно закончилась. О чем говорить, если сами афганцы признают, что в 80-е им жилось гораздо лучше и легче, чем сейчас, при американцах. Ведь из Союза в Афганистан ввозили не только автоматы и гранатомёты, но и строительные материалы, горючее, продовольствие, медикаменты. Благодаря помощи СССР в Афганистане появились первые хорошие дороги и аэродромы. А во-вторых — и это опять же по словам самих жителей, наша армия сражалась честно, по-мужски. В отличие опять же от американцев и их союзников по НАТО, предпочитающих массированные бомбардировки.

— Вам понравился нашумевший фильм Фёдора Бондарчука «9 рота»? Насколько он, на ваш взгляд, правдив и справедлив?

— В достаточной степени. Хотя, разумеется, сценарист и режиссёр имели право на некоторые вольности и неточности. Скажем, лично мне показалось, что Бондарчук собрал вместе, соединил события и факты, которые либо происходили, либо могли произойти в разные годы и в разных местах.

Не очень, по-моему, правдива и жизненна история с девушкой по прозвищу Белоснежка. Местное население, и в советские времена чтившее в основном Коран, вряд ли допустило бы у себя под боком подобную «свободу нравов» — даже со стороны девушки иной национальности и веры.

А вообще, лично мне значительно больше понравился другой фильм — с Микеле Плачидо в главной роли.

— «Афганский излом»?

— Верно. То, что происходило на экране, очень напомнило мою личную войну, заставило заново пережить события тех уже далёких лет.

— И последний вопрос, раз уж мы затронули тему искусства — об артистах, которые нередко приезжали в Афганистан с концертами. Вам удалось кого-то из них увидеть?

— Перед нами не раз выступали «Голубые береты» и «Каскад», Лев Лещенко и Александр Розенбаум. К сожалению, концерт Розенбаума в нашей части я пропустил, был на выезде. Но к его песням, посвящённым Афганистану, отношусь очень хорошо, нередко даже сам их исполняю. Благо, на гитаре играл и до, и во время армейской службы.

Юрий ОВОДОВ.
"Областная Газета" 07-02-2009.