«Страна не знала, что Афганская война уже началась...»

Член Союза журналистов России, полковник запаса Гончаренко С.П. был одним из первых, кто в составе Ограниченного контингента советских войск в Афганистане (ОКСВА) входил в Демократическую Республику Афганистан в 1979-1980 годах.

Сегодня Станислав Петрович, заместитель председателя Свердловской региональной организации Общероссийской общественной организации инвалидов войны в Афганистане, делится своими воспоминаниями о том непростом периоде в истории нашей страны.

Во время встречи с ребятами одной из екатеринбургских школ 23 февраля на «Уроке мужества» одна девочка меня спросила: «С какого момента началась для Вас война в Афганистане?». Необычная формулировка вопроса заставила меня тогда задуматься.

Когда же началась война лично для меня? Может быть, тогда, когда мы, сотрудники дивизионной газеты, ранним утром в кузове машины полевой типографии с волнением пересекали границу с Афганистаном. Или три часа спустя, когда пришлось отстреливаться от окруживших колонну моджахедов. А, может быть, для меня война началась еще раньше, на небольшой станции «Мерефа» под Харьковом, когда я безуспешно пытался успокоить провожающую меня и горько плачущую юную жену...

Для граждан СССР война в Афганистане началась в ту памятную зиму как-то обыденно и незаметно. Только 29 декабря 1979 года в прессе появилось маленькое сообщение на незаметном месте о том, что Правительство СССР удовлетворило просьбу Правительства ДРА об оказании Афганистану всесторонней помощи, в том числе военной. Многие узнали о том, что идет война значительно позже, когда на вокзалы городов и поселков большой страны начали поступать в сопровождении военных большие деревянные ящики со страшными цинковыми гробами.

Для солдат и офицеров Советской Армии война в Афганистане началась уже 25 декабря 1979 года. В этот день в 15.00 по московскому времени армейское командование в соответствии с секретной директивой МО СССР № 312/12/001, от 24 декабря 1979 года приступило к переброске в Афганистан воздушно-десантных дивизий, а 27 декабря, с началом операции «Шторм», войска начали активные боевые действия. Вслед за десантниками, переброшенными в ДРА по воздуху, границу с Афганистаном начали пересекать и основные силы ОКСВА - регулярные соединения и части советских Сухопутных войск. Они входили на территорию Афганистана и обустраивались в местах своей постоянной дислокации вплоть до весны 1980 года.

Старый 1979-й год я, будучи замполитом учебной роты гусеничных инженерных машин полка гражданской обороны, провожал, как всегда, в казарме с солдатами своей роты. Утром нового 1980 года сдал дежурство по подразделению другому офицеру и поспешил домой к молодой жене Людоч-ке. Не прошло и года после нашей с ней свадьбы. Руководство Свердловского педагогического института пошло навстречу моей просьбе и направило ее на период стажировки работать в детское учреждение маленького украинского поселка Мерефа, в котором стояла наша часть. Жена была на шестом месяце беременности и очень нуждалась в моем внимании и поддержке.

Проходя мимо штаба полка, я был остановлен дежурным по части:
- Товарищ старший лейтенант! Вас срочно вызывает замполит полка!
В кабинете, кроме замполита, сидели командир полка и начальник особого
отдела военной контрразведки КГБ. Разговор состоялся короткий:
- Пришел приказ из штаба округа,-произнес глухо, немного с кавказским акцентом, комполка полковник Хотов. - Из нашей части должен быть направлен в Афганистан один офицер-политработник. Выбор пал на Вас. В полку Вы - самый молодой и энергичный замполит. Вам дается шесть часов на сборы и прощание с женой. Уже завтра Вы должны быть в пункте формирования в городе Белая Церковь.
- Может, устроить торжественные проводы на вокзале?-предложил замполит полка.
- Ни в коем случае! - прервал его особист. -Ввод войск в Афганистан осуществляется в особом режиме...
- Вопросы есть? Нет. - подытожил комполка и, обращаясь ко мне, добавил:
- Желаю удачи!

Весть о том, что из части отправляют одного офицера в Афганистан, мгновенно облетела наш небольшой военный городок. Некоторые из офицеров подходили ко мне, как к «счастливчику» и, вполне серьезно, предлагали поехать вместо меня на «войнушку». Никто тогда и предположить не мог, что война в этой маленькой стране, расположенной где-то в Центральной Азии (в то время об Афганистане знали мало) затянется на многие годы и поломает жизни миллионов людей...

Части, вводимые в Афганистан, формировались почти во всех военных округах СССР. В Киевском военном округе эшелоны с людьми и техникой формировались в тихом городке Белая
Церковь. Утром я прибыл на сборный пункт и сразу пошел в канцелярию.

Там сидел заваленный папками и измученный недосыпом кадровик. Быстро пробежав взглядом по моим документам, он направил меня в казарму, где заканчивалось формирование артиллерийского дивизиона. Мое замечание, что я по военной специальности не артиллерист, а танкист, на него никак не подействовало; он лишь вяло махнул кистью руки, давая понять, что разговор окончен.

К вечеру я уже познакомился почти со всем личным составом своей батареи. Параллельно спешно проводил основные мероприятия по партийно-политической работе. Формировать партийно-комсомольский актив пришлось на ходу, уже в поезде. Ночью наш эшелон начал движение на Восток. В пути я продолжал изучение личных дел солдат и сержантов батареи, проводил индивидуальные беседы. Долгий путь, почти через всю страну, преодолели практически без происшествий. В Узбекистане стояла обычная для местной зимы погода - пасмурно, промозгло и сыро.
В небольшой узбекский городок Термез мы прибыли утром. Подъезжая к нему, мы с удивлением наблюдали за стоявшими вдоль железнодорожных путей странными мужчинами среднего возраста, неказисто одетыми в военную форму. Они приветствовали нас радостными криками и с восторгом бросали вверх шапки-ушанки. Позже мы узнали, что это были местные жители-«партиза-ны», которых мобилизовали с началом ввода войск в Афганистан и не отпускали по домам, пока им на смену не прибудут регулярные войска.
Прибыв со своей батареей в полевой сборный пункт, я вновь был вызван в отдел кадров. Небритый майор-кадровик с красными от усталости глазами приказал мне срочно сдать свои дела одному из офицеров батареи и принять должность редактора газеты 201 мотострелковой дивизии. Из-за чьей-то нераспорядительности в вышестоящих кадровых органах в Термез не прибыло ни одного военного журналиста. Поэтому командование дивизии решило укомплектовать редакцию и типографию своими силами из числа войсковых политработников. После моего заявления, что я выпускал только боевые листки и стенгазеты и никакого отношения к средствам массовой информации никогда не имел, майор «смилостивился» и согласился назначить меня заместителем редактора, в надежде на то, что должность редактора, в конце концов займет, профессиональный журналист.

- Все, решено!- сказал, как отрезал майор. -Получайте предписание и идите на склад за имуществом и оружием.
На складе пышущий здоровьем прапорщик без лишних вопросов быстро сложил передо мной огромную кучу полевого личного имущества и оружия, проверил его по своему списку и, не дав мне опомниться, громко объявил стоявшим за мной офицерам и прапорщикам:
- Следующий!
- Подождите, товарищ прапорщик! - изумился я. - А за гранаты, патроны, пистолет и автомат не надо расписываться? Прапорщик пожал плечами и, не глядя на меня, показал рукой в сторону стоявшей неподалеку тумбочки с ведомостью на получение оружия и боеприпасов, словно хотел сказать: «Ну, если Тебе очень
нужно, то распишись в получении...», как будто речь шла о получении простых карандашей. Ведомости были исписаны фамилиями и подписями вдоль и поперёк, даже на полях. С трудом, отыскав в углу небольшое пространство, я мелким шрифтом вписал свою фамилию и поставил подпись. Остальные присутствующие, получив имущество и оружие, проходили мимо, не обращая внимание на тумбочку...

Надев на голову тяжелую стальную каску и взвалив на плечи матрас, полевое имущество и оружие, я едва протиснулся в двери склада. С поясного ремня свисали гроздьями подсумки с гранатами и патронами, а также кобура с пистолетом. Едва передвигая ноги, я с трудом пошёл в расположение редакции дивизионной газеты.

Как говорится: глаза боятся, руки делают! Принял я от «партизан» типографию. Походил по частям и нашел толковых солдат-мастеров на все руки. Разобрались с ними в сложной иностранной печатной технике. Подготовили типографию к выпуску газеты и листовок.

Надежды майора-кадровика так и не оправдались. Офицеров - военных журналистов - нам так и не прислали. На должность корреспондента назначили замполита мотострелковой роты, лейтенанта Александра Краузе, начальником типографии прислали начальника склада химзащиты, прапорщика Григория Сапега, а редактором согласился стать начальник солдатского клуба, старший лейтенант Николай Бурбыга (сейчас он генерал в отставке, известный журналист и политик).

Мы совершенно не знали тогда, как делается газета. И что означают, например, слова: «верстка», «квадрат», «кегель». Долго искали среди оборудования прибор «строкамер». Думали, что это какой-нибудь большой и сложный механизм для измерения строк. Долго искали, но так и не нашли, А им оказалась простая маленькая стальная линейка с какими-то непонятными делениями, не соответствующими метрической системе мер. О том, что это и есть строкамер, мы узнали лишь через год. Зато она очень пригодилась нам в хозяйстве, ей, например, можно было разрезать хлеб, если под рукой не было ножа, или отвинчивать шурупы.

Но, несмотря на трудности, задачу, поставленную перед редакцией, мы все же выполнили точно в срок. Коллектив дивизионной многотиражки подобрался творческий, дружный и, взяв за образец газеты «Правда» и «Красная звезда», мы уже через несколько дней выпустили первый номер газеты 201 мсд «За честь Родины».

Вскоре все части и подразделения 201 мсд были сформированы, и поступил приказ о начале выдвижения к местам дислокации на территории ДРА

Рано утром на машине войсковой типографии на базе машины ЗиЛ-130 с прицепом, доверху груженым бумагой, краской и имуществом редакции, мы миновали пограничный КПП (обычная строительная будка со шлагбаумом). Документы никто не проверял (заграничные паспорта нам выдут годом позже).

Первые километры чужой страны. Все напряжены и внимательны. Легкий мандраж. В кузове нашей машины за старшего был я. Автомат был только у меня, у корреспондента и начальника типографии были только пистолеты. Вооружать солдат редакции автоматами почему-то на сборном пункте посчитали излишним. Второй автомат был у редактора. Он сидел в кабине, рядом с водителем.

По дороге нам встречаются афганцы. Они улыбаются, машут в приветствии руками и что-то кричат. С нами в кузове полевой типографии едет девушка - корректор Ольга. Ее мать по национальности украинка, а отец таджик. Поэтому она знает таджикский язык и переводит то, что кричат нам афганцы. Они предлагают нам купить или обменять что-нибудь на наркотики. При социализме в СССР мало кто знал, что такое «наркотики». Мы вежливо отказываемся от «очень выгодного», с точки зрения афганцев, предложения купить по дешевке у них анашу. Одному толстому афганцу очень понравилась наша Ольга. Он предложили нам ее продать и даже для демонстрации своих серьезных намерений вытащил из за пазухи большую пачку местной валюты - «афгани». Но мы отклонили и это предложение местного «предпринимателя», объяснив ему и рядом стоящим афганцам, что наши женщины «стоят» неизмеримо больше предлагаемой суммы. Кстати, в другом поселке во время короткого привала, наоборот, двое афганцев предложили нам купить афганскую девушку и забрать ее с собой. Не желая обижать хозяев прямым отказом, и зная, что законам Шариата нельзя чужакам показывать лиц своих женщин, мы будто бы согласились купить девушку, но при условии, если продавцы покажут «товар» (девушка была в парандже). «Сделка», конечно, не состоялась, и афганцы с недовольными лицами удалились, уводя за собой безропотное и безмолвное существо.

Эти первые встречи на афганской земле показали, что мы попали совсем в другой мир с другой системой духовно-нравственных ценностей, о которой мы имели лишь общие понятия.
Видя, что афганцы по отношению к нам ведут себя мирно, редактор принимает решение увеличить скорость и двигаться дальше самостоятельно, оторвавшись от общей колонны. Лавируя между машинами, уходим далеко вперёд. Как показали дальнейшие события, мы очень рисковали, оказавшись одни на пустынной горной дороге без охраны.

Через три часа догоняем две БМД с десантниками. Они охраняют небольшую колонну грузовиков с боеприпасами. От них узнаем, что во время одного из привалов исчез кто-то из офицеров-культпросветработников. Разведчики вернулись на место стоянки и нашли его тело, но без головы. Её унесли моджахеды, чтобы получить гонорар. За убитого советского офицера главари моджахедов платили хорошие деньги. За солдата немного меньше. Специфика местного кровавого «бизнеса»!

На ходу перекусываем «сухим пайком». Монотонное гудение мотора грузовика и сытость усыпляют. Все расслабляются. Солдаты дремлют.

Вдруг все мгновенно меняется. От резкого торможения все летим на пол.

Вокруг бешеная стрельба и взрывы. Редактор, стреляя длинными очередями, выскочил с водителем из кабины и занял позицию в кювете.

-Всем лежать на полу и не высовываться!- приказываю я и осторожно выглядываю в небольшое окно кузова. Противника не видно, но со всех сторон в сторону колонны летят гранаты и трассирующие пули. Прицеливаюсь и посылаю короткие очереди, по два-три выстрела в кусты, откуда по нам ведется огонь. Кончились патроны в «рожке». Несколько пуль моджахедов делают дырки навылет в верхней части кузова. Тонкие лучики света перерезают поперёк пространство над печатными станками. На ходу с трудом перезаряжаю автомат и выкатываюсь кубарем из двери кузова в придорожный кювет.

Страха нет (он придет позже, когда в памяти буду восстанавливать эпизоды боя). Действую скорее рефлекторно, на раздумья нет времени. Продолжаю стрелять. Вслед за мной в кювет сваливается Краузе и Сапега. Они стреляют по кустам из пистолетов. Рядом грохочет крупнокалиберный пулемет БМД. Он быстро подавил пулемет моджахедов на втором этаже придорожного дома на другой стороне дороги. С уничтожением пулемётчика прекратился огонь и из кустов. Или моджахеды поняли, что две БМД с десантниками им не по зубам, или просто боеприпасы у них кончились. Словом, огонь неожиданно прекратился, а сами нападающие исчезли в наступающих сумерках. На преследование у нас уже не было ни времени, ни желания. Необходимо было до наступления темноты добраться до места дислокации. К счастью, никто из личного состава редакции не пострадал. Легкие ранения получили только один десантник и водитель грузовика с боеприпасами. Мы продолжили движение, лишь увеличив скорость и уже не отвечая огнем на отдельные выстрелы по колонне с дальних дистанций.

Проехали г. Кундуз. На его окраине встретили вооруженных афганцев. То ли «свои» - местные активисты Народно-демократической партии Афганистана (НДПА), то ли «душманы» («душмано» - в переводе «враги») - кто их разберёт! Они не стали стрелять в нас, мы - в них.

Наконец прибыли на кундузский аэродром - место дислокации штаба 201 мсд. Здесь нам предстояло жить и воевать два года, испытать радость побед и горечь потерь. Через месяц, будучи дежурным по политотделу дивизии, я передал в штаб 40-й Армии донесение о том, что за месяц после ввода в Афганистан наша дивизия потеряла убитыми ровно 100 человек...
Тогда мы и предположить не могли, что афганская война затянется на 10 лет и погибнет в ней почти 15 тысяч наших солдат и офицеров!