ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЛИЦ, СОВЕРШАЮЩИХ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЕ АКТЫ

КасперовичЮлия Григорьевна,
кандидат психологических наук, подполковник внутренней службы в отставке, 12 лет работы в МВД РФ.

Область научных интересов: психология продуктивной деятельности сотрудников органов внутренних дел в экстремальных ситуациях, психология антитеррористической деятельности. Соавтор учебного пособия «Психологическое обеспечение антитеррористической деятельности» (Москва, 2007)

«Успех борьбы зависит от того, насколько нам удас­тся запугать противника и сломить его сопротивле­ние. Для этого необходимо совершать акции устраше­ния во имя Аллаха, причем каждая акция должна быть хорошо спланирована и иметь смысл. Планирова­ние подразумевает полную дисциплину, подчинение плану и решениям руко­водителей. Акции должны идти одна за другой; про­тивник ни на минуту не должен чувствовать себя спокойно. Воины Аллаха - борцы, в этом постоянный смысл всей их жизни». (Исламское террористическое движение «Хамаз»)

Мотивация террористической деятельности

Насилие, смыслом и целью которого является не просто насилие как таковое, а его последствия в виде запугивания других людей, не являющихся непосредственными жертвами данного насилия - это насилие, имеющее сложную мотивацию, что обус­ловлено сложной структурой террористи­ческой деятельности.

Анализ большинства высказываний са­мих террористов демонстрирует, что тер­рор - не просто «работа» или «профессия». Это - определенный способ жизнедеятель­ности, который целиком захватывает чело­века и подчиняет его себе. Террор не может быть просто увлечением в свободное время. Террорист-любитель обречен на неудачу и скорый провал.

Нельзя рассматривать террористичес­кую деятельность и как вполне примитив­ный бандитизм. Все обстоит значительно сложнее, хотя насилие и составляет стер­жень деятельности, а элементы бандитизма в ней видны невооруженным глазом.
Классик террора Б. Савинков писал: «Существование террористической орга­низации... невозможно без дисциплины, ибо отсутствие дисциплины неизбежно приводит к нарушению конспирации, а та­ковое нарушение в свою очередь неизбеж­но влечет за собой частичные или общие всей организации аресты. Дисциплина же террористической организации достигает­ся не тем, чем она достигается, например, в армии, - не формальным авторитетом старших; она достигается единственно признанием каждого члена организации необходимости этой дисциплины для успеха данного предприятия. Но если у органи­зации нет практического дела, если она не ведет никаких предприятий, если она ожи­дает в бездействии приказаний централь­ного комитета, словом, если она «находит­ся под ружьем», т.е. люди хранят динамит и ездят извозчиками, не имея перед собой непосредственной цели и даже не видя ее в ближайшем будущем, то неизбежно сла­беет дисциплина: отпадает единственный импульс для поддержания ее. А с ослабле­нием дисциплины организация становится легкой добычей полиции».

Жизнь террористической организации в целом, как и каждого террориста в отде­льности, протекает в непрерывном движе­нии, в котором подготовка террористичес­кого акта сменяется его осуществлением для того, чтобы сразу же начался поиск объекта следующего теракта. То есть это постоянная форма жизни и регулярной де­ятельности.

Террор можно представить как особый вид деятельности, основной, главной объ­ективной целью которого является достига­емое каким-либо образом устрашение дру­гих людей. Наличие такой цели не отменяет множества различных субъективных целей, которыми руководствуются отдельные террористы. Однако, именно чужой страх, как цель, движет действиями террориста и придает смысл всему его существованию. Для достижения такой цели, то есть для массового распространения страха, терро­рист совершает самые различные действия: готовит оружие, выслеживает жертвы, при­сматривает место совершения будущего террористического акта, решает транспорт­ные вопросы и т.д. Каждое действие распа­дается на отдельные операции: например, подготовка оружия складывается из его выбора, приобретения, приведения в боевое состояние, проверки, оснащения боеприпа­сами, маскировки и т.д.

Наиболее важным вопросом для объективного понимания личности террориста является вопросом, ради чего и почему террорист занимается террором -вопросо его внутренней мотивации.

Обобщенный ответ на этот вопрос но­сит несколько образный характер.

По мнению ряда исследователей, в ка­кие бы одежды ни рядились террористы, какие бы ни преследовали цели (политичес­кие - захват власти, смена общественного строя; нравственные - достижение ложно понимаемой ими «справедливости»; эконо­мические - устранение ненавистных конку­рентов; религиозные - отстаивание чистоты веры; психологические - получить извест­ность, прославиться, оставить след в исто­рии и т.п.) - за всем этим стоит стремление испытать власть над людьми. Не случайно говорят: власть - всегда всласть. Власть над людьми - это своеобразный наркотик, и кто хотя бы раз его «отведал», тот вновь и вновь стремится к нему. Это показывает и изучение психологии наемничества лиц, кочующих из одного конфликтного региона в другой. На определенном этапе их пере­стают интересовать деньги, неотвратимой тягой обладает сама возможность убивать. Поэтому в процессе занятия терроризмом цель теряется - какой бы справедливой она ни выглядела, - а возникает неукротимая жажда испытать власть над людьми.

В самом общем виде мотивы участия в терроре можно разделить на корыстные и бескорыстные. Корыстная мотивация пре­вращает террор в обычную работу. Как и всякая работа, она стоит денег и может яв­ляться способом добычи средств для сущес­твования или для продолжения террорис­тической деятельности. Человека обучают навыкам, дают аванс и обещают заплатить определенную сумму после того, как он выполнит полученное задание. Желая за­работать деньги, он идет и выполняет это задание: взрывает здание, угоняет самолет, убивает политического лидера или произ­водит взрыв в местах массового скопления населения. При такой мотивации, терро­ристы, в сущности, мало чем отличаются от обыкновенных наемных убийц.

Для всех террористов, причем особенно для тех, кто занимается этой «работой» из корыстных мотивов, важным является воп­рос о том, как он сам объясняет свои действия не кому-то, а, прежде всего самому себе. Убийство человека для подавляющего большинства людей всегда остается нравс­твенным преступлением, которое требуется хотя бы объяснить другим людям. Как из­вестно, потребность в понимании - одна из глубинных потребностей человека, дела­ющая его социальным существом. Однако мотивировки, даже искренние, носят во многом привносимый, внешний характер по отношению к террористу.

Анализ реальных субъективных моти­вов, которыми, по их собственным словам, руководствовались люди, хотя бы однажды участвовавшие в террористическом акте, позволяет выделить следующие основные группы таких мотивом

1. Меркантильные мотивы. Террор, как любая сфера челове­ческой деятельности, представляет собой оплачиваемый труд. Соответственно, для определенного числа людей это занятие - способ заработать.
2. Идеологические мотивы. Это более устойчивые мотивы, ос­нованные на совпадении собственных цен­ностей человека, его идейных позиций с идеологическими ценностями группы, ор­ганизации, политической партии.
3. Мотивы преобразования, активного изменения мира. Связаны с пониманием несовершенства и несправедливости существующего мира и настойчивым стремлением улучшить, пре­образовать его.
4. Мотив своей власти над людьми, глубинный мотив. Насилие применяется для утверждения личной власти. Через насилие террорист утверждает себя и свою личность, обретая власть над людьми.
5. Мотив интереса и привлекательности террора как сферы деятельности. Для определенного круга, особенно из числа лиц обеспеченных и достаточно образованных, террор интересен просто как новая, необычная сфера занятий. Их занимают связанный с террором риск, разработка планов, всевозможные детали подготовки, нюансы его осуществления.
6. «Товарищеские» мотивы эмо­циональной привязанности в разнообразных вариантах - от моти­ва мести за вред, нанесенный товарищам по борьбе, единоверцам, соплеменникам, родственникам, соратникам по политичес­кой деятельности и т.д., до мотивов тради­ционного участия в терроре потому, что им занимался кто-то из друзей, родственников, соплеменников или единоверцев.
7. Мотив самореализации - парадоксальный мотив. Самореализация с одной стороны - удел сильных духом людей, наиболее полное осуществление личности, ее полная само­отдача, растворение человека в террористи­ческом акте, вплоть до самопожертвования. Однако с другой стороны такая самореали­зация - признание ограниченности возмож­ностей и констатация несостоятельности человека, не находящего иных способов воздействия на мир, кроме насилия и де­струкции. Такая самореализация, оборачи­вающаяся самоуничтожением, означает прежде всего, признание факта психологи­ческой деструкции личности.

Личность террориста

Личность террориста всегда привлекала к себе внимание исследователей. Считалось, что стоит изучить ее особенности, как все станет понятным в психологии террориста, и проблема борьбы с ними получит надежную научную базу. Однако именно это оказалось самой сложной, до сих пор не разрешимой задачей. Условно можно выделить следую­щие психологические модели личности тер­рориста:

1. Психопат-фанатик. Руководствуется своими убеждени­ями (религиозными, идеологическими, по­литическими) и искренне считает, что его действия, независимо от их конкретных ре­зультатов, полезны для общества. Это чело­век, у которого сфера сознания крайне суже­на, способен совершить все, что угодно.
2. Фрустрированный человек, базируется на бихевиористской те­ории фрустрации-агрессивности. Чувство фрустрации, порожденное невозможностью для человека по каким-то причинам достичь жизненно важных для него целей, неизбежно порождает у него тенденцию к агрессивным действиям. Сознание в этом случае может сыграть роль инструмента в рационализа­ции этих действий, то есть в подборе тех или иных поводов для их оправдания.
3. Человек из ущербной семьи. Жестокое обращение родителей с ре­бенком, его социальная изоляция, дефицит добрых отношений могут привести к форми­рованию озлобленной личности с антисоци­альными наклонностями. При определенных условиях люди такого психологического склада легко могут стать инструментами тер­рористической организации.

В общем виде основные качества лич­ности террориста известны достаточно хоро­шо. Обычно они выступают как требования к членам террористических организаций.

Такие требования носят вполне формализо­ванный (зафиксированный в каких-либо до­кументах), значительно реже - неформализо­ванный характер (при понятной абсолютной конспиративности террористической группы или организации, когда принципиально ни­чего в ее деятельности не формализуется).

Если укрупнить эти качества, то возникнет одно основное и два «технических». Основ­ным качеством выступает преданность. Это преданность своему делу, своей организации и своим товарищам, включающая готовность к самопожертвованию. С данным основным качеством связаны качества «технические», производные - прежде всего, дисциплиниро­ванность и «конспиративность».

Восновных требованиях к членам Боевой организации партии социалистов-революционеров начала XX века и кчленам террористических отрядов исламскогодвижения «Хамаз» многообщего:
1) преданность своему делу (террору) и своей организации;
2) готовностьксамопожертвованию;
3) выдержанность, дисциплинированность;
4) «конспиративность»;
5)повиновение;
6) коллективизм - способность поддерживатьхорошие отношениясовсемичленами своейбоевойгруппы.

Преданность подразумевает высокую степень цельности, целостности личности, ее «растворенности» в деятельности и ор­ганизации. Не случайно, принимая людей в террористическую организацию, от них тре­буют самоотверженности, самоотдачи, спо­собности отказаться от «всего личного» ради достижения общей цели организации.

Таким образом, целостность личности террориста подразумевает ее деиндивиду-ализацию. В этом содержится серьезный парадокс. Активно противопоставляя себя другим людям, государству, всему миру, тер­рористы подчеркивают свою выраженную индивидуальность, достигающую надлич­ностного уровня. Однако индивидуализация возможна только для террориста-одиночки, что практически неосуществимо в современ­ном мире.

Попытка выделения психологических типов личности террористов оказывается возможной на базе типологии темперамента, в свое время введенной Гиппократом, затем развитой И. Павловым и усовершенство­ванной Г. Айзенком. Традиционно известные всем типы «холерика», «сангвиника», «флегматика» и «меланхолика» приобретают специфическое звучание на примере лите­ратурных описаний известных террористов. Содержательно они расшифровываются в основных характеристиках свойств нервной системы, а также в интенсивности прояв­лений по параметрам «экстраверсия - интроверсия» и «невротизм - эмоциональная устойчивость». Наиболее типичный психо­логический вариант террориста - это сильно невротизированный и экстравертированный холерик.

Анализ литературы с ретроспективными описаниями террористов, а также исследо­вания в этой области позволяют заключить, что среди террористов преобладают прежде всего сильно невротизированные типы. Это подтверждается литературными данными: «Члены террористических групп характери­зуются высоким невротизмом и очень высо­ким уровнем агрессии. Им также свойствен­но стремление к поиску острых ощущений - обычная жизнь кажется им пресной, скуч­ной и, главное, бессмысленной. Им хочется риска и опасности. Это люди с очень высо­ким уровнем агрессии и высокой невротич-ностью».

Большинство террористов составляют мужчины, хотя много и женщин, роль кото­рых в террористических организациях очень высока. С самого начала новой волны терро­ризма, связанной с социальными процессами в России в 60-70 годах XIX века, женщинам отводилась очень важная роль. Многие из них были идеологами, часто сами проводили террористические акты (Вера Засулич, Софья Перовская и др.). Социально и психологичес­ки женщина более защищена. Она меньше воспринимается как террорист, нежели муж­чина. Прикрытие, внедрение и проведение террористических актов для женщин задача менее сложная, чем для мужчин, исходя из социального статуса женщины в обществе.

Многие террористические организации, такие, как Ирландская революционная ар­мия, Красные бригады, латиноамериканские группы активно используют женщин в аген­турных и боевых целях. Есть организации, в которых женщины составляют половину от общего количества членов.

Возрастные рамки людей, занимающих­ся терроризмом в среднем 20-35 лет, то есть наиболее дееспособные, активные в умс­твенном и физическом плане личности. Если говорить о национальных особенностях, то делать какой-то акцент довольно сложно. При национальном терроризме представители од­ной нации работают против другой. Если мы рассматриваем религиозный терроризм, то, конечно, самыми активными остаются му­сульманские, протестантские, католические и сектантские группировки.

Явнаяпсихопатологиясредитеррористов - достаточно редкаявещь. Вместестемможновыделитьряд личностныхпредрасположенностей, которыечасто становятсяпобудительнымимотивамивступления индивидовнапутьтерроризма:
•сверхсосредоточенностьназащитесвоего«Я» путемпроекцииспостоянной агрессивно-оборонительнойготовностью;
•недостаточнаяличностнаяидентичность, низкая самооценка, элементырасщепленияличности;
•сильнаяпотребностьвприсоединениикгруппе, т.е. вгрупповойидентификацииилипринадлежности;
•переживаниебольшойстепенисоциальной несправедливостисосклонностьюпроецировать наобществопричинысвоихнеудач;
•социальнаяизолированностьиотчужденность, ощущениенахождениянаобочинеобщества
ипотерижизненнойперспективы.

При всех нюансах поведение террорис­та обычно представляет собой некоторую яркую и вполне очевидную разновидность асоциального, отклоняющегося поведения. По общей оценке такое поведение в той или иной мере является аномальным и неизбеж­но включает в себя некоторый патологичес­кий компонент. Общепризнанной является констатация того, что террорист — личность не то, чтобы не вполне нормальная, а акцен­туированная. Это означает, что террорист в целом нормальный человек, однако, опреде­ленные черты личности у него выражены не­обычно сильно, ярко, несколько отклоняются от нормы.

Данные отдельных личностно-психологических исследований показывают, что у большинства террористов выражена психопатическая симптоматика. Именно психопатия выступает в качестве центрального, стерж­невого симптома, вокруг которого группиро­вались и другие. Психопатия дополнительно активизируется гипоманией. На таком фоне часто отмечается сверхактивность, импуль­сивность поступков, безответственность, лживость, поверхностность в отношениях с людьми, крайне легкое отношение к морали, частая изменчивость этических оценок, что явно свидетельствовало об их неискреннос­ти. Потакая исключительно собственным прихотям и идя навстречу своим желаниям, такие люди могут израсходовать очень много энергии и усилий, но при исполнении сво­их прямых обязанностей они испытывают явные трудности и стараются переложить ответственность на других. У них отсутству­ют привычные для обычных людей контроль и рассудительность. Часто это сочетается со склонностью к чрезмерному употреблению алкоголя, стремлением к бесконечной празд­ности, назойливостью по отношению к окру­жающим.

Иногда психопатия у террористов встре­чается в сочетании со своеобразными особен­ностями личности. Такие люди производят впечатление чудаков непредсказуемостью своих поступков, импульсивностью, некон­формностью. В обычной деятельности и уче­бе их результаты низкие, адаптивность неус­тойчивая, поведение неровное. Они склонны к бродяжничеству, к частому общению с асоциальными элементами. Преступления, совершаемые такими лицами, обычно неа­декватно жесткие, часто импульсивные, не всегда спланированные, нередко принимаю­щие дикие, необычайно жестокие формы.

Анализ научных исследований по данной проблеме позволяет вскрыть общий фактор в развитии личности террориста, который можно назвать, как психологическая ущерб­ность, некий дефицит чего-либо в его жизни, корни которого иногда прослеживаются с са­мого раннего детства. Такая дефициарность психического развития ведет к потребнос­ти в гиперкомпенсации дефицита по ходу взросления и достижения зрелости.

Из автобиографий и других описаний из­вестно, что у многих террористов в детстве были убиты родители, родственники. С од­ной стороны, вследствие этого возникало стремление к мести, с другой - атмосфера эмоционального дефицита, в которой рос бу­дущий террорист.

Ущербность порождается и социаль­но-экономическими факторами: например, низким уровнем жизни людей и связанным с этим желанием «отнять и поделить» как в рамках одной страны (тогда мы имеем дело с революционным терроризмом), так и во вза­имоотношениях между «бедными» (развива­ющимися) и «богатыми» странами.
Дефицит образования и информации так­же порождает деструктивное, разрушитель­ное отношение к иным культурам, убежде­ниям и верованиям.

Можно долго анализировать различные сферы, в которых может возникать тот или иной дефицит, приводящий к той или иной ущербности. Это и личные, семейные, и со­циальные, и экономические, и политические разновидности ущербности. Соответствен­но, они порождают разные психологические корни террора. Однако есть основной общий фактор, объединяющий разные варианты в единый механизм. Это внутренняя невозмож­ность, неспособность преодолеть эту ущерб­ность. Сама по себе ущербность не страшна - она преодолевается через разные механиз­мы, в частности, через механизм адекватной, позитивной, конструктивной гиперкомпен­сации, при которой дефицит устраняется с использованием средств из той же самой сферы, в которой он возник. Например, чело­век, перенесший в детстве полиомиелит, способен стать олимпийским чемпионом - для этого только надо непрерывно заниматься спортом; получающий маленькую зарплату, начинает работать больше, находит вторую работу и т.д. Но ни тот, ни другой не хватают­ся за пистолет и не устраивают взрывов. Тер­рористами становятся тогда, когда не хватает сил на гиперкомпенсацию дефицита адекват­ными ему средствами. Тогда гиперкомпенса­ция становится неадекватной, негативной и деструктивной, а ущербность оборачивается террором.

Террористы-смертники

Особый интерес представляет изучение личности террориста-смертника. К основ­ным психологическим характеристикам ко­торого, прежде всего, относится постоянная готовность к самопожертвованию. Терро­рист-смертник по тем или иным причинам счастлив возможности отдать свою жизнь и унести с собой на тот свет по возможности наибольшее число врагов. Для этого необ­ходимо психологически как минимум пре­одолеть собственный страх смерти. Имен­но это и происходит под влиянием тех или иных причин - психологических факторов, обладающих огромной суггестивной силой. Такими факторами могут быть некоторые идеи (например, идея патриотизма), сильные чувства (ненависть к врагу), эмоциональные состояния (так называемый кураж). Наибо­лее ярким в психологическом плане является комплекс состояний, испытываемый ислам­скими смертниками-шахэдами. «Синдром шахэда» - это особая исламская разновид­ность террористов-смертников, наиболее ак­туальная именно для современного мира.

Психология шахэда основана вере в ре­лигиозную идею святости «муджахетдина», «воина Аллаха», без раздумий отдающего свою жизнь во имя Бога и вознаграждаемого за это прямо-таки немедленным попаданием в рай, где его ожидают невероятные по ком­фортности условия пребывания.

Из сказанного следует, что «комплекс камикадзе-шахэда» включает в себя как когни­тивные компоненты (идеи, связанные с кон­кретным представлением о вознаграждении за верность этой идее), так и компоненты эмоциональные. Вера в такую идею, как и вера вообще, представляет собой эмоцио­нальное, а не рациональное состояние. Зна­чит, это некоторые знания (не важно, истин­ные или ложные), соединенные с абсолютно незыблемой верой в них.

«Бессмысленное поведение, противо­речащее элементарному инстинкту самосо­хранения, устраивает главарей террористов.

Они всячески поддерживают веру в то, что смерть фанатика-самоубийцы очищает его от всех грехов и направляет прямиком в рай. Разумеется, душманский вариант камикадзе не так прост. Считается, что смерть не обя­зательно настигнет «шахэда» - вера и го­товность к смерти могут защитить его, дать возможность совершить подвиг. Вера в эту догму очень сильна.

Зарегистрированы случаи, когда все тело бандитов оказывалось испещренным изре­чениями из Корана, дабы, как им внушали, пуля не могла пробить его. Попав в плен, они всерьез убеждали, что пуля на них не действует. По сути это пример религиозно-патологического извращения психики. Из­вестно немало случаев, когда смертникам для их успокоения раздают «освященные Кораном» патроны, гранаты, камни, имею­щие, дескать, «сверхъестественную силу» - в безвыходном положении они могут уничтожить всех неверных и спасти воина Аллаха».

Важно обратить внимание на то, что готовность к собственной смерти всегда считалась крайне важным достоинством в среде террористов любых стран, народов и вероисповеданий.

Сужение всего мира до масштабов од­ной организации - еще одна существенная психологическая черта террориста-смер­тника. В патопсихологии давно известен синдром «туннельного зрения»: пребывая во власти сверхценной идеи, человек стре­мится к ней, не замечая ничего вокруг. Он видит только свой «свет в конце туннеля», игнорируя окружающий мир. Отсюда и явная интровертированность большинства террористов, их частое желание «общать­ся с вечностью», «посвятить свою жизнь будущему», вера в «грядущие поколения» при недооценке современников.

Террор может принести террористу па­радоксальное удовольствие через его собс­твенные страдания и, возможно, через саму смерть. Один из эсеровских террористов так писал товарищам из тюрьмы: «Моя дра­ма закончилась. Не знаю, до конца ли верно играл я свою роль, за доверие, которое мне оказано, приношу вам мою величайшую благодарность. Вы дали мне возможность испытать нравственное удовлетворение, с которым ничто в мире не сравнимо. Это удовлетворение заглушало во мне стра­дания, которые пришлось перенести мне после взрыва. Едва я пришел в себя после операции, я облегченно вздохнул. Наконец-то все кончено. Я готов был петь и кричать от восторга».

Однако для того, чтобы «петь и кри­чать от восторга», прежде всего террорис­ту приходится преодолеть собственный, естественный для всякого человека, страх смерти.

Идеологи террористического движения «Хамаз» внушают своим боевикам простую логику: «Боишься - не делай, делаешь - не бойся». Основной акцент ставится на чисто «деятельностное» преодоление негативных переживаний, в частности, страха.

«Аллахвелик, ты - остриеегомеча. СмертьзаАллаха - дорогаврай».
(Исламское террористическое движение «Хамаз»)

Преодоление страха смерти, как извест­но, является большой проблемой для всего человечества. Террористы-смертники здесь - только частный случай. В общем виде психология давно знает принципы преодо­ления страха. Э. Фромм писал: «Есть толь­ко один способ - как учат Будда, Иисус, стоики и Майстер Экхарт - действительно преодолеть страх смерти - это не цепляться за жизнь, не относиться к жизни как к собс­твенности. Страх смерти - это, в сущнос­ти, не совсем то, и что нам кажется, это не страх, что жизнь прекратится. Как говорил Эпикур, смерть не имеет к нам никакого отношения, ибо «когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет». Можно, конечно, бояться страда­ний и боли, которые, бывает, предшеству­ют смерти, но этот страх отличен от страха смерти. Хотя в таком случае страх смерти мог бы показаться иррациональным, дело обстоит иначе, если относиться к жизни как к собственности. И тогда этот страх пере­стает быть страхом смерти, это - страх по­терять то, что я имею: свое тело, свое «я», свою собственность и свою идентичность; это страх «потерять себя», столкнуться с бездной, имя которой - небытие».

Желание умереть ради того, чтобы отнять жизнь у другого, - вот основной мотив террориста-смертника. При чем наибольшее удовлетворение приносит такому человеку именно готовность к само пожертвованию и предвосхищение грядущего удовольствия от такого самопожертвования.

Многочисленные описания говорят, что террористы боятся не самой смерти, а связанных с ней обстоятельств: ранений, беспомощности, вероятности попадания в руки властей, пыток, издевательств и т.д. Вот почему террористы скорее готовы к самоубийству, чем к самосохранению. Пос­кольку реально они присваивают себе право распоряжаться чужими жизнями (жизнями своих жертв), то естественно, что право на распоряжение собственной жизнью подра­зумевается автоматически. Очевидно, что это - следствие отношения к жизни как к собственности. Преодоление чувства собс­твенности - условие преодоления страха смерти.

Журнал «БМБ. Безопасность. Менеджмент. Бизнес», № 11-12 2007 г.