24 октября 1987 года стал черным днем для 173-го отдельного отряда специального назначения ГРУ. 9 убитых и 17 раненых - это немыслимо для легендарного кандагарского спецназа. В кишлаке Кобай боевая удача отвернулась от спецназовцев, хотя «духи» потеряли в 4 раза больше. Но разве это утешение? Свидетельствуют очевидцы того рокового боя.

Заместитель командира 3 роты, в которой служил первоуральский парень Андрей Горячев, офицер спецназа Анвар Хамзин опубликовал в 1992 году в петербургском журнале «К совести» свои воспоминания об Афгане и, в частности, о событиях 24 октября. Он писал: «В начале октября 1987го «хадовцы» обратились к нашему командованию за помощью в уничтожении этой группировки. Выбор комбата остановился на моей роте. Общее командование отрядом было поручено майору Удовиченко, а меня назначили его заместителем. Изучив карту и местность, мы решили встретить «духов» в 4-5 км от Кандагара, в заброшенном кишлаке».

Оказалось, вспоминает далее офицер, что и моджахеды охотились за спецназом. Несколько ночей они дежурили в этом районе, перемещаясь по кишлакам в поисках места выхода спецназа. Хамзин пишет: «Бой развивался стремительно. Моджахеды, уяснив, где скрылась группа, рванулись к этим двум домам. Огонь наших 18 стволов был страшен. В этой мясорубке невозможно было прицелиться. Спецназовцы просто водили автоматами по беснующемуся в двух десятках метрах людскому месиву. В другом доме находились Володя Удовиченко, врач Вася Чекин, радист Ваня Ошомок и еще восемь разведчиков...».

Когда через год после гибели Андрея, на День Воздушно-десантных войск, на его могиле будут устанавливать памятник, в Первоуральск приедет старший лейтенант медицинской службы Василий Чекин. Но еще за несколько месяцев до этого он напишет родителям Андрея Горячева подробное, поразительное по своей откровен-
ности письмо: «Группа вела бой около 5 часов. Уходить было некуда, и ребята гибли один за другим - гранатометы мятежников разваливали глиняные стены и дувалы, которые служили укрытием. Младший сержант Горобец погиб почти сразу, и Андрей работал из его пулемета, положив немало «духов». Когда у нас закончились гранаты, Андрей некоторое время отпугивал «духов» сигнальными ракетами, пуская их в упор, и у убитых душманов собирал гранаты и патроны. Бой шел ожесточенный, и надежды выбраться живыми, честно говоря, не было. Когда Андрей пополз за запасными лентами к пулемету, граната попала в дувал, развалив его. Взрывной волной Андрея отбросило, он получил тяжелое многоосколочное ранение правой половины грудной клетки, перелом правой руки. Я втащил его в дом, ввел обезболивающее, стал перевязывать. «Духи» в это время подходили вплотную -метров на 5 и приходилось отстреливаться. Когда я заканчивал перевязку, развалило отделяющую от душманов стену и взорвалась очередная граната. Меня отбросило в сторону, ранило осколком навылет плечо, правая рука вышла из строя. Дом не мог больше служить укрытием, и майор Удовиченко приказал отходить в поисках другого. Отходить пришлось под огнем пулеметов
противника. Ни Андрею, ни себе помочь уже было нечем - санитарную сумку разорвало в клочья. Я, как мог, прикрывал их отход. Пробежав вслед за ними метров 10 по открытому пространству, я упал. Андрей и майор Удовиченко лежали в 7 метрах от меня и не двигались. Мне удалось укрыться за могильным холмиком. Через некоторое время пришли наши бронетранспортеры, под огнем забрали всех. Но не нас. Мы отходили на кладбище, а это было немного в стороне. Я встал и пошел за БТР. Надеялся, что увидят, вернутся. «Духи» открыли огонь, но за весь мой путь по равнине ни разу не попали. Мне удалось дойти и сообщить, где лежат Андрей и майор Удовиченко. Сразу за ними ушел БТР со старшим лейтенантом Фоминым. По-видимому, Андрей умер у него на руках.».

Спустя два с половиной десятилетия после тех событий, мама Андрея, Анфиса Назаровна, с болью говорит: «Получив эти письма, я рыдала над каждой строчкой, каждым словом». Не только солдатская мама - любой человек содрогнется, узнав обстоятельства боя. Но еще более поражаешься необыкновенной стойкости и силе духа, мужеству 19-летнего юноши, только-только начинавшего жить. Едва ли найдутся слова, которые выразят, озарят нравственную глубину последних минут жизни русского солдата Андрея Горячева. Не сгинет, не пропадет наша Россия, если у нее рождаются такие сыновья.

Владислав МАЙОРОВ